ПоЧеМу?
или бомж на борту инопланетного корабля
Виктор Романов
От автора: Это не дневник и не записки сумасшедшего, а ироничная повесть о том, что может (или не может?) быть. Весело о грустном, или элегично о забавном. Местами банально. Местами нудновато. Местами, надеюсь, смешно.
Идея повествования, как всегда, явилась спонтанно, но, в тоже время, достаточно тривиально. Сидели мы как-то в компании друзей и вели разговоры на различные, душещипательные темы. Собственно, как и в любой подобном коллективе при аналогичных же обстоятельствах. Естественно, не без согревающих напитков. Ну, и, вдруг, сам по себе, всплыл вопрос о существовании иных миров. Не помню точно, кого конкретно посетила вспышка юмора, и кто из нас перевел тему в разряд фарса. Но данность - есть данность. Так и зародилась мысль.... Осталось лишь развить и написать. Но правдив ли в данном случае Ваш покорный слуга? Или это очередная его выдумка...? Решать, естественно, Вам.
Итак, 43-х летний бомж неожиданно оказывается на борту инопланетного корабля. Как выясняется в дальнейшем, неизвестно кто из героев повести на самом деле стоит на верхней ступеньке эволюции. И кто из них по-настоящему счастлив. Шел 2007 год...
Не судите строго.
-----------------------------------------------------------------------
ВМЕСТО ПРОЛОГА
Палитру города с самого начала осени заволокло серым смогом. Красочные вывески магазинов и рекламы в утренней дымке бездействуют, оставляя человеку место для собственных фантазий. Не то, чтобы сие буйство пепельных оттенков могло кого-то удивлять, но для большинства людей, особенно в возрасте, это уже определенный симптом. Таковой сигнал обостряет болезненную реакцию организма в районе поясничного отдела спины или ударяет железным молотом затяжной мигрени. Начало повествования уже навеяло тоску, не правда ли? Ха-ха.
На фоне того же цвета асфальта с густой снежной жижей в тон карандашному наброску прозаичной натуры бессовестно поигрывали радужными кольцами пятачки чумазых лужиц. Выбоины и ямки вобрали в себя вместе с талой водой нефтяные автомобильные выбросы из двигателей, трансмиссий и различных узлов топливных систем. Казалось, они наглым образом разбрасывали гранями невидимых призм разноцветные огни воображаемого старинного шапито. Так уставшая от однообразия человеческая фантазия иногда пытается реализоваться в тусклом свете сиротливых, но еще не погашенных фонарей и в первых проблесках робко нарождающегося восхода, пробуждая тягу ко всему прекрасному. И тут, на пустынной набережной, четко проявленные контрасты и нюансы могли бы стать еще более заметными любому, кто имел в том потребность, чтобы их отыскать….
На склоне реки, одной воображаемой ногой фундаментально упершись в довольно таки зыбкую почву, а второй подпирая первую, сиротливо притаилось среди деревьев и густых побегов кустарника бесконечно стареющее кирпичное строение насосной станции. Неподалеку от нее, чуть припорошенная редким снежком, как белым маскировочным халатом, виднелась еле заметная дыра в земле. Когда-то это был канализационный колодец, но его, по неведомым для простого городского обывателя причинам, оставили без должного внимания и необходимого капитального ремонта. Проще сказать забросили. И, кажется, насовсем. Внутри гулких темных недр коммуникаций что-то тихо копошилось, издавая звуки, присущие человеческой речи.
– Кабы не было зимы… в городах и селах… никогда б не знали мы… этих дней веселых…, – голос из-под земли то ли тихо пел, то ли причитал. В тесном пространстве трубно-кабельного коллектора, между задвижками и вентилями предстояло коротать долгую зиму его обитателям в состоянии полупещерных жителей. Спальными местами для эфемерных оболочек служили деревянные паллеты, плохо лежавшие на ближайшей стройке или у торговой точки. Сверху поддоны украшали старые полосатые матрасы с надписями, выведенными одной размашистой рукой: «Made in USSR. Date of production: very old» (аккурат на языке «исторического врага» кто-то из парочки неопознанных лиц заботливо начертал красным маркером информативное сообщение на желтоватых боках). Тюфяки - а именно такой вид имели бесформенные изделия безымянной фабрики закончившейся не так давно эпохи - так же невинно были уволочены невесть откуда. Стесненная обстановка подземелья уже успела насквозь пропитаться вынужденным аскетизмом, а так же букетом не столь приятных для обоняния благоуханий. Одна фигура свернулась калачиком и испускала доводящие до исступления звуки прерывистого сопения и похрапывания с частыми подвываниями, а другая силилась хоть немного вздремнуть в этой какофонии.
– Господи, заткни ему глотку! Или забери к себе! Да на кой он там нужен? И тебе, Господи, покоя не даст. Уж лучше я тут буду мучиться…, – сидя и раскачиваясь метрономом на замызганной подстилке, костерил планиду и бубнил себе под нос тот, чьи попытки изображать пение, поскрипывая осипшими связками, пару мгновений назад вступали в резонанс с фрагментами заплесневелой кирпичной кладки. Своеобразный перформанс без единого зрителя скоро закончился, не успев войти в кульминационную фазу, коду или секвенцию, если выражаться языком искусства. В изголовье берлоги, прислоненный к теплой трубе и укутанный тряпьем, притаился бидон с брагой. Нужно сказать, что к емкости намедни прикладывались, как, впрочем, и в недавно закончившиеся двадцать четыре часа. Бродяга, который не мог сомкнуть глаз, в этот раз участвовал в «пробах» мало, за что и был наказан бессонницей. В закрепленной на стене консервной банке трещал и плакал свечной огарок. Первый лучик света пробился сквозь дыру в потолке и засеребрился в паутине. Именно там, где раньше восседал чугунный люк с диском.
– Здравствуй, человек, – раздался тихий и проницательный шепот в окутанном мглой дальнем углу помещения. Далекий потомок Адама закрыл свои моргалки и мотнул головой, дабы снова их открыть. Рывком напряг оцепенелое тело и попытался сузить зрачки.
– Почудилось…
– Ошибаешься. Не почудилось, – незнакомая речь донеслась более отчетливо.
– Кто здесь? – гомо сапиенс из андеграунда был явно растерян.
– А кого ты хотел бы видеть?
– Никого, – пальцы бедняги интуитивно потянулась к своему собрату, чтобы найти и растолкать.
– Хм. Честный ответ. А вот приятеля своего не стоит трогать. Не нужно! – голос звучал настолько убедительно, что обескураженное, давно не знавшее бритвы лицо отдернуло руку от сотоварища, будто тот был раскаленной доменной печью.
– Чего тебе надо? Кто ты такой?
– Положим, ты мне симпатичен, как индивидуум.
– Кто, я? Бродяга? Кому я могу быть интересен?
– Вот ты назвал букву «Я». У каждого такого «я» имеется своя история, свое видение мира, свои мысли и желания. У тебя есть желания? Только не спеши с ответом и подумай.
– Кто ты, черт тебя дери?! Что тебе от меня нужно? Может быть, органы для пересадки?
– Твое тело меня не интересует. Совсем, – голос многозначительно хмыкнул. – И все-таки, чего ты хочешь?
– Чтобы ты убрался отсюда! Вали отседова, слыхал?
– Ты чересчур напряжен и испуган. Не бойся меня.
– Ага…, а почему не выйдешь сюда, на свет, чтобы появилась возможность тебя разглядеть?
– Это ничего не изменит. Сей разговор - лишь плод твоего воображения, согласен?
– Ээээ…, чего? Я сам с собой разговариваю, что ли?
– Может и так. А может, и нет.
– Не путай меня! – бомж схватил рукой алюминиевую кружку, стоявшую сверху на бидоне с брагой, и что есть мочи бросил истерзанный перфектами предмет туда, откуда доносился голос. Пустая емкость лязгнула несколько раз по стенкам и затихла, сбив рикошетом пламя свечи. Его спящий товарищ нервно дернул ногой во сне, хрюкнул и пробормотал что-то неразборчивое. Наступила полная тишина. В почти кромешной тьме казалось, время длится дольше обычного. Человек кроме звуков причмокивания губ соседа по берлоге слышал лишь биение своего сердца. Он приподнялся и стал осторожно ощупывать стены в поисках незнакомца. «Неужели и, правда, почудилось?» – подумалось ему. Обшарив руками все выступы и углы, бедняга так ничего и не обнаружил. Уняв внезапный озноб, его тело опустилось на еще не остывшее, насиженное место.
– Ну, что, убедился, что никого тут нет? – громогласно захохотал тот, кто не был найден.
– Чур меня! Изыйди!!!
– Это весьма забавно, – продолжил незнакомец, – Так о чем мечтаешь? Только скажи, и я воздам сполна. Деньги, золото, бриллианты.… Любой каприз!
– О, кого я вижу! – еще один неведомый, но уже женский старческий голос отчетливо известил о своем присутствии. – Чем занят, маэстро? А… ясно, ясно. Только это зря. Вот дружок его - другое дело. А с этим - пшик, голый номер, как говорится…
– Сам решу! Ступай, откуда явилась! – властно рыкнула незримая тень.
– Бельфа, а чего ты нынче такой сердитый? – хихикнула обладательница неприятного меццо-сопрано и тут же громко высморкалась.
– Нона, мне Парка не указ и не товарка! Иди и заплетай свои нитки. Дважды повторять не стану!
– Хорошо, хорошо. Оставляю вас, господа, с позволения сказать, тет-а-тет. Что-то зашуршало юбками и зашаркало истертой обувью, а через секунду так же внезапно затихло, как и появилось.
– Уже успел придумать желание? – во второй раз более настойчиво спросило нечто со странным именем.
– Нет еще, – уже ровным тоном отозвался неподатливый бродяга, взяв себя в руки. – А что ты вообще можешь?
– Все, чего твоя душа желает. И даже больше того.
– Так уж и все?
– Смотри во все глаза…. Забытый целым миром человек на тюфяке повернул голову сначала вправо, затем влево… и тотчас обомлел. Темное пространство коллектора враз расширилось до размеров огромной пещеры. Горели сотни старинных масляных ламп, разливая по сводам мягкое свечение оттенка дорогого шампанского. Сам он восседал на блестящем королевском троне тонкой ручной работы, украшенном россыпями драгоценных камней и двумя головами львов желтого цвета на подлокотниках, оголивших клыки в момент могучего рыка. А вокруг престола, как вокруг незыблемого острова власти, бесконечными кольцами океанских волн распространялись сундуки разнообразных форм и размеров, наполненных изумрудами, алмазами, рубинами, сапфирами, монетами, чашами, кубками всех мастей, изумительного плетения цепями и другими золотыми изделиями, коих тут хранилось несчетное множество. И все это богатство бессовестно сияло и играло в приглушенном свете манящими всполохами. Такой непредвиденный поворот заставил бездомного рефлекторно поджать ноги и вдавиться в спинку:
– Мать честная! Где я?
– Я же говорю - только пожелай, и все исполнится! – в третий раз, уже с колером некой помпезности произнес собеседник.
– Это…, это нужно посмотреть, пощупать…, – взгляд «нового императора» резко оживился, а сердце забилось чаще. Его, до сего времени дремавшее эго, встрепенулось и начало проявлять гипертрофированную экзальтированность на фоне красочных иллюстраций неожиданно свалившегося потока благополучия, включив на полную катушку изобилие неуемных барственных фантазий…
– Взирай. Примечай и выбирай! - подначивал его незнакомец. Бомж опустил ноги на пол пещеры и, завороженный, побрел от царского седалища вдоль лоснящихся мириад сундуков. Он остановился у одного из ящиков и наклонился, чтобы зачерпнуть двумя руками содержимое. Чистейшей воды бриллианты сочились сквозь растопыренные пальцы и падали обратно к своим совершенным собратьям, искушая манящими переливами слабую человеческую натуру и возбуждая почти плотское желание обладать ими.
– А я могу…? – не закончив свой вопрос, бродяга тут же получил ответ.
– Можешь! Это все может стать твоим.
– Все? – переспросила удивленная до бесконечности, изогнутая фигура.
– Абсолютно! – коротко ответил незримый благодетель. Бездомный подвинулся к следующему ларцу и вновь запустил ладони вглубь содержимого. На это раз взор упал на старинные золотые динары.
– Какое оно тяжелое… бремя..., – вымолвил он, глядя, как монеты падают вниз, разливаясь чарующим эхом по отдаленным уголкам подземного дворца. Тысячи лет эти забавные кругляши по первому зову были готовы подчинить себе любой страждущий их рассудок. После пары глубоких вздохов человек машинально отряхнул ладони и задумчиво продолжил:
– Богатство - не достаток. Оно сродни болезни. Зачем бомжу такое? Все это - пыль. А пыль развеет ветер. Не нужно это мне…
– Глупец! – сказала тень, – Ты шанс свой упустил!
– На все есть воля…, сила воли. А случай - не судьба.
– Решение окончательно? Изволь. Да будет так! Пусть каждый остается при своем.
– И то, правда, - ответил в пустоту довольный собой босяк. Свет сотен фитилей мгновенно погас, поглощая воздушный эфир и зыбучие пески бесконечности сущего.
– Опять шутки свои вздумал шутить? – резанул по темноте словом, точно острым лезвием, встревоженный каверзными сюрпризами незнакомца бродяга. Наступили несколько секунд томительного ожидания ответной реплики…
– С кем там терки трешь? – донеслась знакомая речь напарника по коллектору, произнесенная в полудреме. – Ты там чего… дури пыхнул сам на сам? Или участвовал в сеансе фитотерапии с применением концентрированной настойки белены?
– Я это… лучше сопи себе под нос! Не твоего ума дело! – парировал словесный наскок тот, чьи страдания болезненным расстройством сна тянулись уже несколько часов подряд. Но на самом деле в душе он был рад вновь услышать знакомый голос. Спустя мгновение, раздался безудержный храп, сотрясающий всей своей мощью просевшие кирпичные стенки. «Опять завелся! Как же и мне хоть немного прикорнуть?» – рука подхватила упавшую на пол кружку, чтобы зачерпнуть ею из бидона и таким образом разрешить проблему бессонницы. «Что же это было на самом деле? Моя воспаленная фантазия или…? А и… не важно…, мало ли чего может померещиться. Других забот хватает…» – утомленный уже практически полностью миновавшей ночью обитатель «неучтенной городской недвижимости» растянулся на тюфяке и закрыл глаза….
Ненастная осень мало-помалу сменялась на более суровое время года, дабы добавить «немного перца» немытым призракам, населяющим зияющие темные пустоты бетонных кварталов. Но не в виде тонких острот в данном случае, а в крайних, можно сказать чрезмерных проявлениях мира, в их и без того непростых условиях существования. Многие из скитальцев не дотянут и до первых теплых дней, замерзнув на улицах большого города. Другие прервут цепочку бытия банальным отравлением суррогатным алкоголем. Иные навсегда закроют глаза, сваленные запущенной болезнью. Они никогда не будут жаловаться нам. Тем, у кого есть собственный теплый дом и еда в холодильнике. Скажете, что всегда есть выбор? Да. Вы абсолютно правы. Выбор есть всегда. Даже у тех, кто проходит мимо. Ну, что же. Посмотрим, что принесет всем нам новое, еще не рожденное утро будущей весны…